Книги

Эго и Великая мать: матриархальный круг сознания (по стадиологии Э.Нойманна)

-= 1 =-

Дамы и господа. На этой лекции я хочу ознакомить вас с одной из самых интересных и самобытных ответвлений юнгианской мысли – стадиологией Эриха Нойманна. Хочу обозначить сразу, что я ни в коем случае не пытаюсь исчерпывающе пересказать Нойманна – это попросту невозможно. Его труд «Происхождение и развитие сознания», по праву считается одним из самых сложных и глубоких исследований постъюнгианской мысли. Поэтому единственная цель, которая стоит передо мной, это дать вам несколько ключей в непростой Мир Эриха Нойманна.

Чтобы говорить о Нойманне следует иметь в виду несколько положений и источников, с которыми он работает. Все вы вероятно слышали строки Изумрудной скрижали Гермеса. «Что внутри подобно тому что снаружи, что снаружи подобно тому что внутри, что вверху подобно тому что внизу», ну и так далее. Иначе говоря, Герметическая мысль, которой интуитивно придерживается Нойманн уже в силу его принадлежности к Юнгианству постулирует существование скрытого подобия между микро и макро системами. Например вращение электронов вокруг ядра подобно, вращению планет вокруг солнца, а, например трагедия раскола плеромы, описанная гностиками, подобно тому духовному расколу который переживает человек разумный. Онтогенез подобен филогенезу. Это – базовая предпосылка мировоззрения Нойманна, или иначе говоря, одни и те же законы и формулы соответствуют процессу исторической эволюции человечества, и развития отдельного человека.

Приступая к исследованию стадий Нойманна мы должны вспомнить классические психоаналитические представления, в полемики с которыми Нойманн выстраивает свою систему. Как говорил Сальвадор Дали «Вопреки значит благодаря». Нойманн, а это мы увидим во второй части лекции, ставит окончательный крест на Фрейдизме, приводя важный этнографический факт, полностью разрушающий классическую концепцию соперничества с отцом как сексуального соперничества за желанную но запретную мать.

Кратко я напомню вам, те стадии о которых говорил Фрейд. Согласно Фрейду развитие человека начинается с оральной стадии, когда сексуальность локализуется вокруг материнской груди. На следующей стадии локализация сексуальной энергии переходит от рта к Анусу, когда ребенок учится привыкать к туалету, зачем наступает Эдипова Фаза, когда первые проявления детской сексуальности направлены на мать, и рассматривают отца как соперника. Наконец, эдипов конфликт уходит в латентное состояние, чтобы потом разрешиться в зрелой, генитальной сексуальности.

Еще Юнг возражал против столь наивной позиции, предполагающий сексуальное удовольствие младенца от груди. Согласно Юнгу было бы ошибкой разрушать между собой границы между различными инстинктами, и влечение младенца к материнской груди имеет не сексуальный инстинкт, но инстинкт насыщения. Однако, поскольку проблема символизма Инцеста в действительности актуальна для психики Юнг предложил революционное решение – рассматривать инцест как регрессивное стремление сознания к растворению в небытии. Таким образом Инцест в системе Юнга оказывается синомичен (а не противопоставлен) инстинкту смерти.

Нойманн отталкивается от юнговской интерпретации приводя колоссальный исторический и мифологический материал для обоснования своей позиции. Пожалуй лучшим опровержением Фрейда, являются факты открытые этнологом Малиновским в психологии примитивных культур – по данным Малиновского, мальчики в примитивных культурах испытывают амбивалентные чувства не к отцу, а к брату матери – дяде по материнской линии. Именно Дядя вызывает те амбивалентные чувства одновременно почитания и уважения, и скрытой враждебности в связи с желанием занять его место. Эти данные доказывают что соперничество с Отцом вовсе не предполагает сексуального характера – амбивалентность фигуры отца или дяди вызвана не сексуальными а духовными причинами, связанными с идеей власти. Мы более подробно рассмотрим этот тезис несколько подробнее.

Следующий источник на который нам следует опираться дабы понять Ноймана это Гегельянская концепция спирального развития человеческого духа, смыслом которой является потребность абсолюта осознать самого себя. Эту концепцию развивает Тейар Де Шарден подводя духовную базу под материалистическую теорию Эволюции, видя в ней, стремление божественного духа к точке Омега.

В отличии от Юнга или Шардена Нойманн избегает телеологии, то есть не утверждает возможность существования некой финальной точки этой эволюции. Он лишь выводит закон центроверсии, которая есть «стремление целого к более сложной и совершенной организации своих частей». Индивидуация – осознанное духовное делание, является своего рода высшей формой центроверсии, но сам по себе принцип Центроверсии, по Нойманну пронизывает все уровни, от амебы до человека разумного.

Прежде чем мы приступим непосредственно к разговору о стадиях Нойманна и их характеристиках, мы должны прояснить некоторые термины которые встречаются в его системе. Это нужно сделать потому, что порой Нойманн пользуется терминами, которые кажутся позаимствованными у Фрейда, однако несут совершенно иной смысл.

Например Термин инцест. У слушателей может возникнуть вопрос, почему если Нойманн полемизирует с Фрейдом, он придает такое огромное значение символу Инцеста, и в каком ключе его следует рассматривать? Ответ на первый вопрос очевиден – символ инцеста встречается в мифологии самых разных народов повсеместно, и раскрученная и неправильно понятая драма Эдипа – лишь позднейший и весьма искаженный «вторичной персонализацией» миф. К какой бы мифологии мы бы не обратились мы встречаем в ней инцест, будь то священный инцест божественных брата и сестры (Зевс и Гера, Исида и Озирис) или инцест Матери и её сына-любовника. Мифологическим сыновьям любовникам в мифологии несть числа – Таммуз, Атис, Адонис. Кажется что этой мистериальной драмой инцеста древняя мифология приоткрывает какую то тайну человеческой души, конечно же совершенно банально и пошло интерпретированную Фрейдом.

Ответ на второй вопрос, мы находим уже у Юнга в «Символах Трансформации», где Юнг рассматривает инцест символически, как притяжение эго назад в бессознательное, его инфантильный отказ от самосознания и стремление к растворению в первичном океане бессознательного. Символы инцеста преобладают в сновидениях, когда сознание капитулирует перед натиском бессознательного и регрессирует на предыдущую, уже давно пройденную стадию развития или вовсе гибнет. Эта гибель в результате символического инцеста называется у Нойманна «кастрацией», то есть полной потерей сознанием своего мужского принципа. Вот почему вместо классической психоаналитической схеме желанной матери и кастрирующего отца-соперника, Юнг и Нойманн противопоставляют образ ужасной, кастрирующей матери.

Еще одним термином Нойманна нуждающемся в пояснении является термин «вторичной персонализации». Вторичная персонализация это закон, согласно которому некогда безличные слепые силы, вырождаются до человеческой драмы, а устрашающий психический опыт – в простые метафоры. Согласно вторичной персонализации, некогда священное становится оскверненным.

Скажем используя метафору «свинство», мы не знаем о том, что некогда свинья представляла ужасающий сакральный символ, одновременно божественный и демонический, предмет страха и почитания символ Великой Матери. НУминозное и трансчеловеческое столкновение стихий, вырождается до описания любовных интрижек богов, трансперсональные мистерии, объясняются как простое потворство страстям.

Нойманн относится к феномену вторичной персонализации двойственно – с одной стороны – вторичная персонализация – одно из условий формирования сознания, и его освобождения от абсолютизма бессознательного. С другой – оно ужасающе обедняет душевную и духовную жизнь и фактически приравнивается к профанации. Поэтому говорить о вторичной персонализации как о благе или как о зле, возможно только применительно к конкретным стадиям развития сознания.

Еще одно важное соображение которое следует отметить. Центроверсия – инструмент Самости. Но на каждой стадии Самость проецируется на следующую стадию. Это очень важно в психотерапевтической стадии, поскольку дает представление психологу о том, на какую стадию ему следует выводить анализанда. Пока, эти предворительные замечания кажутся повисающими в воздухе, но они станут для нас очевидны, когда мы перейдем непосредственно к самой системе.

Мы начнем с самого начала. Но чтобы на секунду представить себе это самое начало, попробуйте ответить себе на вопрос «откуда я взялся». (в зале смех). Конечно, мы все прекрасно осведомлены о малейших деталях фактической стороны процесса. Но насколько мы можем хотя бы смутно представить и сформулировать процесс появления нашего сознания. Что было до сознания? Пространство, время, протяженность – все это категории сознания. Любое слово – категория сознания. Поэтому мы столкнемся с немалыми трудностями, если попытаемся выразить досознательное состояние сознательными средствами.

С этой же трудностью сталкивались и древние. Но будучи неизмеримо ближе к этому состоянию, они выражали его в символах, «золотого века» «тыквы в которой спали прародители мира», «Бога оплодотворяющего себя и питающегося собой». При этом все древние символы отличались восхитительным натурализмом, скажем Египетский Бог Атум творит вселенную в результате онанизма! (смех в зале) Восхитительный, живой образ, понимаемый нами персоналистки только в результате вторичной персонализации! Для любого египтянина это глубоко священный образ!

Из множества символов этого первичного состояния неразличимости, Эрих Нойманн выбирает образ Уробороса – змеи кусающей свой хвост. Уроборос символизирует одновременно бесконечное самообновление и самооплодотворение, но в то же время и замкнутый круг, дурную бесконечность бессознательности. Уроборос одновременно оплодотворяет себя и питается собой и испражняется в себя. Воистину, приятно читать лекцию Телемитам, ибо только телемиты способны не вскричать от ужаса, и покраснев удалиться из зала, услышав столь натуралистическую образность.

Итак, стадия уробороса, на уровне филогенеза, соответствует тому состоянию первобытного сознания, которое выдающийся этнолог Леви Брюль называл «мистическим соучастием». Этому состоянию прежде всего свойственна отстутствие границ между Я и не Я. Сознание находится в ужасающей диффузной дымке, оно не имеет ни центра ни самосознания. Малейшее умственное усилие выматывает «примитивного» человека, сильнее чем многочасовая рубка дров, настолько сознание еще не отделено от уроборического океана бессознательного. Реальность представляется наполненной разлитой в воздухе психической энергией – манной, а границы между внешними событиями и внутренними переживаниями попросту отсутствуют. В стадии уробороса сознание смотрит на попугая и говорит «я попугай», поскольку идентификация легко переносится на то что видит.

Характерным признаком этой стадии является полная групповая идентичность. Как младенец до трех лет идентичен матери, уроборическое сознание идентично коллективу в котором находится. И сейчас, мы можем сталкиваться с переживанием уроборических состояниях на техно-концертах или политических митингах.

Инстинктивные реакции находятся полностью вне осознания, и полностью отсутствуют даже границы собственного тела. Самость на этой стадии, проецируется на идею целостности тела, «сознания закапсулированного в кожу».

Теперь обратимся к онтогенезу. Поскольку первые ощущения цельного сознания «я есть», появляются от двух до пяти лет, досознательная стадия уробороса, соответствует первому году жизни. И конечно же здесь прямо таки напрашивается аналогия с оральной стадией развития – на это нам подсказывает даже сам символизм – змея кусающая свой хвост.

Вот только если Фрейд рассматривает оральную стадию как первую сексуальную стадию, и проецирует взрослую сексуальность на младенца, представляя эротическое удовольствие от материнской груди, Нойманн видит здесь прежде всего начало центроверсии. Плерома – самая ранняя доуроборическая стадия, о которой вообще не может быть сказано ничего, кроме того что там нет ничего, соответствует дородовой стадии, когда тела матери и ребенка представляют стопроцентное единство.

Это единство, на психологическом уровне, сохраняется и в младенческом уроборосе, однако здесь, появляется первая точка смыкания, которая центровертируется вокруг материнской груди и процесса получения пищи. Младенец должен сосредотачивать сознание вокруг тех усилий, которые должен затрачивать на получение пищи, и это центрирование сознания, абсолютно лишенное какого либо сексуального подтекста, и становится фундаментом для будущего Эго.

Для уроборического состояния, реальность представляет неприрывную питательную цепь, и никакие иные модусы бытия не входят в него.

Здесь я должен обратить внимание моих слушателей на то, что когда мы говорим «стадиальная теория» или «прохождение стадий», часто формируется оптическая иллюзия «прохождения», будто бы пройденные стадии остались безвозвратно позади, как город из которого мы выехали. На самом деле, пройденные стадии всегда остаются в нас, и говоря о сознании достигшем той или другой стадии, мы имеем в виду его предельный уровень, который не застраховывает от падения на ранние стадии. Они всегда в нас. Поэтому, уроборический символизм питания, имеет черезвычайно важный и энергоемкий символизм, даже вербально задействуя символы связанные с питанием мы задействуем мощные энергии которые либо бессознательно располагают к нам собеседника, либо (в случае негативной фиксации на этой стадии) вызывая враждебность.

Именно из за того, что эти стадии всегда присутствуют в нашей психике, мы часто сталкиваемся с «контаминацией» более поздних стадий, более. Например, контаминацией эротического содержания пищевым, мы часто встречаем в восклицаниях типа «съел бы её», или «его поглотила страсть». Подобные выражения – прекрасный пример «вторичной персонализации» - то что на уроборической стадии первобытного мышления понималось буквально, становится метафорическим иносказанием.

Следует сказать, что на стадии уробороса, полностью отсутствует разделение прародителей. Мать и отец воспринимаются в абсолютном единстве, и кормящая мать воспринимается как вселенский андрогин. Здесь Нойманн выдвигает шокирующую концепцию что для младенца материнские груди воспринимаются как фаллос, однако это предположение полностью объясняет то изобилие гермафрадитного символизма который этнологи встречают на ранних мифологических стадиях развития – например образ Бородатой Венеры, или мужского божества с женскими грудями.

Одним из самых совершенных иллюстраций уроборического бытия, является роман Виктора Пелевина «Поколение Пи». Абсолютно не имеет значения, писал ли его Пелевин будучи знакомым с теорией Нойманна, или интуитивно дошел до тех же самых положений, но его образ уроборического бытия, нанизанных на канаты Иштар мучеников, вынужденных ртом и анусом карабкаться по этим канатам – одна из самых совершенных иллюстраций уроборического состояния. Мы должны помнить, что система заинтересована в как можно большем акцентировании уроборического символизма, и чем больше сознание фиксируется на уроборическом (пищевом) центре – тем ниже уровень личной этики – от программы «Смак» до поддержки газоскребной кукурузины, как выяснилось один шаг. Противостояние, нонконформизм, это полусознательное полубессознательное отторжение уроборического существования, современной цивилизации.

Поражения на стадии уробороса и регрессия к ней, связана с поражением на уровне пищевых центров. Булимия и анорексия здесь – две стороны одной медали. Я хотел бы поделиться с группой, одной забавной синхронией. Некогда прослушав на курсах Маап, стадиологию Эриха Нойманна, буквально через неделю мне выпало счастье познакомится с настоящим шизофреником, который рассказал мне историю своего поражения. Оказалось, что в 12 лет, он услышал что некая девушка своей подруге, что он бы понравился ей если бы не был таким толстым. После этого наш бедолага просто перестал есть, и это зашло так далеко что его пришлось кормить внутривенно. Другой психотический пациент был убежден что у него непропорционально огромные плечи, что было неправдой – что опять же указывает на уроборический уровень ввиду отсутствия четкой границы ощущения своего тела.

Исторически, выделение Эго из уробороса, было связано во первых с формированием целой системы Табу, соблюдение которых, было необходимо для фиксации сознания, с целью формирования его большей устойчивости. Этот же механизм, мы можем наблюдать в невротических или пограничных навязчивостях, когда анализанд обязывает себя на целый цикл нелепых действий, понять смысл которых невозможно. На самом деле, эти навязчивые повторения, являются своего рода, последней, инстинктивной защитой сознания, от регрессии в уроборическое состояние. Поэтому подход к такого рода навязчивостям должен быть достаточно деликатен и осторожен – поскольку механическое устранение симптома, может привести к провалу в уроборические состояния. Клиенту нужно помочь укрепить его сознание, чтобы он был готов встретиться с этим состоянием непосредственно и не разрушиться.

Вторым инструментом перехода из стадии уробороса к стадии Великой Матери, является формирование границ собственного тела. Как и всякое психическое содержание, вначале это ощущение постигается в проекции на внешний объект, потому первобытные племена придают такое огромное значение Чуринга – вырезанным из дерева человеческим фигуркам, которые воспринимаются ими как вместилища души. Концентрация сознания на чуринга, является переходным этапом к концентрации сознания в границах собственного тела и преодоления диффузности.

В заключении описания стадии уробороса, следует отметить, что согласно Нойманну что уроборос разрушителен и негативен только для ранней стадии Эго, когда оно нуждается в искусственных границах, поскольку соединение с Уроборосом означает для него уроборический инцест, то есть погибель. Для зрелого и целостного сознания, героической и постгероической стадии, регрессия в уроборос, может иметь природу обновления и перерождения. Здесь все зависит от установки эго-сознания – сознание ищущее забытия и потворства себе, слабое сознание объятое инерцией найдет в уроборическом инцесте только погибель, но сознание высокого уровня, устанавливает особого рода связь с этим уровнем, находя там энергию вдохновений. Потому Гений это не тот кто избежал уробороса, а тот кто смог сойти в него, но не просто разрушиться в нем, а достичь перерождения.

Следующей стадией, после уробороса является стадия Великой Матери. Стадия Великой Матери, является большим прогрессом по отношению к уроборосу, поскольку здесь впервые появляются четкие границы своего тела. Сознание – полностью и всецело отождествлено с телом, его импульсами, ощущениями. Эго все еще катастрофически слабо, зависимо и заражено бессознательным.

Если рассматривать эту стадию с точки зрения филогенеза, на этой стадии появляются культы богини Матери, и её сына-любовника. Обратите внимания, на то что если на плероматическом уровне полностью досознательного бытия, не существует запрета на инцест (как его не существует у животных) на стадии уробороса, сознание начинает формироваться не в последнюю очередь в результате такого табу, то на стадии Великой Матери, конкретный инцест как сексуальный инстинкт уже табуирован, но перенесен в сферу мифологической (досознательной) истории.

Страница 1 из 2 Следующая страница »
Поделиться:

« Назад